Добавлено: 14 мар 2007, 22:55
Кому интересно. Правда речь идет не о домашней, а о церковной молитве.
Скоро Рождество. Перевод задостойника.
Из Толкового молитвослова перевела Е.В.Тростникова
Любити убо нам, яко безбедное страхом1, удобее2 молчание: любовию же, Дево, песни ткати спротяженно3 сложенныя неудобно есть4; но и, Мати, силу, елико есть произволение5, даждь.
1Безбедное страхом — безопасное. 2Удобее — легче. 3Спротяженно — стройно, согласно. 4Неудобно есть — трудно. 5Елико есть произволение — поскольку (у нас) есть желание.
Задостойник Рождества Христова — одна из жемчужин церковной поэзии: он настолько изыскан по форме и богат содержанием, что перевести или объяснить его не просто. Канон, ирмосом 9-й песни которого он является — творение св. Иоанна Дамаскина; этот канон написан в строго ритмической форме, что вызывает порой необычный порядок слов (впрочем, как и во всякой настоящей поэзии, такие перестановки никогда не бывают просто «для рифмы», они оттеняют и усиливают смыслы, которые при обычном порядке слов затерялись бы). Вглядимся в это удивительное песнопение и попытаемся понять его.
Любити убо нам, яко безбедное страхом, удобее молчание... Славянское слово безбедное в выражении безбедное страхом означает «не несущее беды»; в греческом оригинале буквально «безопасное от страха». Смысл выражения: нам проще любить молчание (и придерживаться его), как не навлекающее никакой опасности.
Любовию же, Дево, песни ткати спротяженно сложенныя неудобно есть... Спротяженно сложенныя песни — это те ритмические песнопения, которыми составлен весь канон Иоанна Дамаскина. Трудно составлять эти стройно сложенные гимны, трудно петь их (оцените образ, заключенный в слове ткати!). Песни эти — любовию спротяженно сложенныя, создаваемые силою любви (любви к Пресвятой Богородице — и неудержимого влечения к вдохновенному песнотворчеству!).
Но и, Мати, силу, елико есть произволение, даждь — но даруй, о Матерь, (для этого) такую же силу, каково стремление к этому (то есть само-то стремление превышает наши силы, неудобно есть, потому мы и просим Матерь Божию даровать недостающие нам силы).
Вспомним житие самого преподобного Иоанна Дамаскина. Когда он, будучи знаменитым богословом, песнотворцем, оставив придворную должность, поступил в монастырь, строгий старец-наставник для смирения и вхождения в истинно-монашеское устроение духа запретил ему слагать песнопения и заниматься любым литературным творчеством. Выполнение этого запрета требовало от преподобного Иоанна величайшего самоотвержения и стоило ему жестокой внутренней борьбы. Наконец послушание было нарушено ради любви: умер один из братии монастыря, и по горячей просьбе других монахов Иоанн составил дивные стихиры, которые и поныне входят в чин погребения. Эти стихиры также были спротяженно сложенными, то есть ритмическими; именно когда Иоанн, сочиняя их, по обычаю греческих стихотворцев отбивал ритм ногой, старец услышал это ритмическое отстукивание и обнаружил нарушение запрета. Сурово наказан был Иоанн — пока наконец Сама Пречистая Дева не явилась старцу в ночном видении и не потребовала дать свободу непревзойденному и вдохновенному песенному творчеству Иоанна. Та тяжкая борьба, которую вел при исполнении своего мучительного послушания — молчания — преподобный Иоанн, отразилась в ирмосе 9-й песни его канона Рождеству Христову. Храня молчание, он не подвергал себя беде, не нарушал послушания, и потому удобее было бы продолжать хранить его — но природное влечение (произволение) слагать вдохновенные песнопения делало для него этот искус слишком тяжелым.
Это — «биографический», личностный план; он дополняет восприятие задостойника лишь при условии, что преподобный Иоанн Дамаскин близок нам, что и жизнь его нам не чужда, а стала фактом нашей внутренней жизни.
Обратим внимание и на те оттенки, которое приобрел задостойник в славянском преложении. Слово безбедное в выражении безбедное страхом воспринимается двояко: не только как «не несущее беды», но и как «не-бедное», то есть богатое. Удивительно, но такая «перемена знака» не противоречит греческому тексту, а лишь по-новому раскрывает его, дополняет: нам более бы пристало любить благоговейное молчание, как исполненное страха Божия, страха пред невыразимым, несказанным, неизглаголанным таинством (вспомним выражения других песнопений: «изумевает всяк ум хвалити по достоянию», «ветии многовещаннии яко рыбы безгласнии», и т. п.); но любовию мы не можем не стремиться всеми силами души, всем существом песни ткати спротяженно сложенныя, хоть это и неудобно есть! И на это-то пение мы просим у Матери Божией силы — потому что оно не в силах человеческих из-за невыразимости воспеваемого, из-за того, что страх требует молчания, а любовь — песни, и совместить это, казалось бы, нельзя! Но произволение, горячее желание воспеть, не теряя этого спасительного страха, у нас есть, а Матерь Божия сильна помочь нам.
Богослужебная поэзия всегда — осуществление такого чуда, увенчивающего искреннее и самоотверженное произволение песнотворца дарованной свыше силой.
Скоро Рождество. Перевод задостойника.
Из Толкового молитвослова перевела Е.В.Тростникова
Любити убо нам, яко безбедное страхом1, удобее2 молчание: любовию же, Дево, песни ткати спротяженно3 сложенныя неудобно есть4; но и, Мати, силу, елико есть произволение5, даждь.
1Безбедное страхом — безопасное. 2Удобее — легче. 3Спротяженно — стройно, согласно. 4Неудобно есть — трудно. 5Елико есть произволение — поскольку (у нас) есть желание.
Задостойник Рождества Христова — одна из жемчужин церковной поэзии: он настолько изыскан по форме и богат содержанием, что перевести или объяснить его не просто. Канон, ирмосом 9-й песни которого он является — творение св. Иоанна Дамаскина; этот канон написан в строго ритмической форме, что вызывает порой необычный порядок слов (впрочем, как и во всякой настоящей поэзии, такие перестановки никогда не бывают просто «для рифмы», они оттеняют и усиливают смыслы, которые при обычном порядке слов затерялись бы). Вглядимся в это удивительное песнопение и попытаемся понять его.
Любити убо нам, яко безбедное страхом, удобее молчание... Славянское слово безбедное в выражении безбедное страхом означает «не несущее беды»; в греческом оригинале буквально «безопасное от страха». Смысл выражения: нам проще любить молчание (и придерживаться его), как не навлекающее никакой опасности.
Любовию же, Дево, песни ткати спротяженно сложенныя неудобно есть... Спротяженно сложенныя песни — это те ритмические песнопения, которыми составлен весь канон Иоанна Дамаскина. Трудно составлять эти стройно сложенные гимны, трудно петь их (оцените образ, заключенный в слове ткати!). Песни эти — любовию спротяженно сложенныя, создаваемые силою любви (любви к Пресвятой Богородице — и неудержимого влечения к вдохновенному песнотворчеству!).
Но и, Мати, силу, елико есть произволение, даждь — но даруй, о Матерь, (для этого) такую же силу, каково стремление к этому (то есть само-то стремление превышает наши силы, неудобно есть, потому мы и просим Матерь Божию даровать недостающие нам силы).
Вспомним житие самого преподобного Иоанна Дамаскина. Когда он, будучи знаменитым богословом, песнотворцем, оставив придворную должность, поступил в монастырь, строгий старец-наставник для смирения и вхождения в истинно-монашеское устроение духа запретил ему слагать песнопения и заниматься любым литературным творчеством. Выполнение этого запрета требовало от преподобного Иоанна величайшего самоотвержения и стоило ему жестокой внутренней борьбы. Наконец послушание было нарушено ради любви: умер один из братии монастыря, и по горячей просьбе других монахов Иоанн составил дивные стихиры, которые и поныне входят в чин погребения. Эти стихиры также были спротяженно сложенными, то есть ритмическими; именно когда Иоанн, сочиняя их, по обычаю греческих стихотворцев отбивал ритм ногой, старец услышал это ритмическое отстукивание и обнаружил нарушение запрета. Сурово наказан был Иоанн — пока наконец Сама Пречистая Дева не явилась старцу в ночном видении и не потребовала дать свободу непревзойденному и вдохновенному песенному творчеству Иоанна. Та тяжкая борьба, которую вел при исполнении своего мучительного послушания — молчания — преподобный Иоанн, отразилась в ирмосе 9-й песни его канона Рождеству Христову. Храня молчание, он не подвергал себя беде, не нарушал послушания, и потому удобее было бы продолжать хранить его — но природное влечение (произволение) слагать вдохновенные песнопения делало для него этот искус слишком тяжелым.
Это — «биографический», личностный план; он дополняет восприятие задостойника лишь при условии, что преподобный Иоанн Дамаскин близок нам, что и жизнь его нам не чужда, а стала фактом нашей внутренней жизни.
Обратим внимание и на те оттенки, которое приобрел задостойник в славянском преложении. Слово безбедное в выражении безбедное страхом воспринимается двояко: не только как «не несущее беды», но и как «не-бедное», то есть богатое. Удивительно, но такая «перемена знака» не противоречит греческому тексту, а лишь по-новому раскрывает его, дополняет: нам более бы пристало любить благоговейное молчание, как исполненное страха Божия, страха пред невыразимым, несказанным, неизглаголанным таинством (вспомним выражения других песнопений: «изумевает всяк ум хвалити по достоянию», «ветии многовещаннии яко рыбы безгласнии», и т. п.); но любовию мы не можем не стремиться всеми силами души, всем существом песни ткати спротяженно сложенныя, хоть это и неудобно есть! И на это-то пение мы просим у Матери Божией силы — потому что оно не в силах человеческих из-за невыразимости воспеваемого, из-за того, что страх требует молчания, а любовь — песни, и совместить это, казалось бы, нельзя! Но произволение, горячее желание воспеть, не теряя этого спасительного страха, у нас есть, а Матерь Божия сильна помочь нам.
Богослужебная поэзия всегда — осуществление такого чуда, увенчивающего искреннее и самоотверженное произволение песнотворца дарованной свыше силой.