Рассказ "Смерть где твое жало?"

[Михайлов Сергей]

Смерть, где твое жало?

Когда мне случалось сталкиваться с Зоей на территории храма, я всегда внутренне сжимался, ожидая от нее какой-нибудь очередной неприятности. Эта старушка преследовала меня с каким-то ничем для меня тогда не объяснимым постоянством.
Даже когда она увидела меня впервые, она тут же направилась ко мне и сделала то, что она продолжала делать со мной потом едва ли не при каждой нашей с ней встрече в течение полутора лет.
Завидев меня, она, хоть и не всегда, обычно могла даже издали изменить траекторию своего движения и начинала подходить ко мне, заметно и намеренно ускоряя свои старческие шаги. Подойдя ко мне, она всегда довольно сильно толкала меня в грудь и говорила всегда одни и те же слова:
- Ты что здесь стоишь?! Уйди отсюда.
Продолжалось это достаточно долго. На улице, в храме, на службе - все равно где. Одним словом, везде. Зоя была вообще немного странный человек.
Однажды во время общего соборования в единственно тогда действующем храме большого многотысячного города, как это обычно в те времена и было, народу на соборование собралось около нескольких сотен человек. Зоя на этом соборовании вела себя, как мне тогда думалось, несколько вызывающе и даже, можно сказать, совсем не благоговейно по отношению к совершающемуся Таинству.
Она в течение всего чина службы около четырех или пяти раз подходила к моему духовнику, читавшему вслух записки с именами соборующихся, и громко на весь храм гневно спрашивала:
- Это что еще такое?! Почему меня сюда не записали?
А старый, с уже изрядно побелевшей бородой, отец Федор показывал ей записки и не менее громко отвечал:
- Как нет, Зоя. Смотри: вот ты.
Старушка стояла и, не успокоившись этим, громко на весь храм продолжала настаивать:
- Нет. Меня здесь нету. Меня забыли написать.
Отец Федор продолжал громко возглашать имена всех тех, кто находился на Таинстве Соборования. Зоя не уходила. Наконец, о. Федор находил в записке имя «Зоя», и громко на весь храм говорил ей:
- Смотри, вот твое имя. Видишь? Здесь написано, - и громче прочих имен возглашал, - Зоя!!!
Вредная старушка не унималась:
- Нет. Меня здесь нету.
Это повторялось несколько раз. В эту казавшуюся совершенно неуместной во время торжественной храмовой службы шумную сцену никто не вмешивался. Все семь священнослужителей помазывали народ совершенно спокойно. Никто даже и движения не сделал, чтобы усмирить неспокойную старушку. Когда же Зоя, вдоволь навозмущавшись оказанной по отношению к ней несправедливостью, возвращалась в общий соборный круг, она, как и обычно, не забывала подойти ко мне и, толкнув меня в грудь, сказать неизменное:
- Ты что здесь стоишь?! Встань в другое место.
Мне даже пришлось уйти от нее подальше, сменив место в общем круге.
Потом уже в последующие встречи со мной она стала совсем немногословной, а только лишь замахивалась на меня своим старческим кулачком и говорила самое краткое:
- У!!!
Я без слов все понимал и, как обычно, поспешно ретировался. Когда бы я ни встречал старенькую Зою, она неизменно вызывала во мне чувство обеспокоенности, что мне опять от нее "достанется".
Но не все так просто в этом мире. Зоя мыла полы в храме, и ей за этот нелегкий труд платили какие-то денежки. Совершенные гроши по тем временам. Получив эти деньги, Зоя прижимала их к груди и, выйдя из канцелярии, шла с ними по храму, а навстречу ей шел в тот момент настоятель храма архимандрит Е.
- Зоя! - грозным голосом сказал ей о. Е., - опять ты все свои деньги раздаешь?! Оставь себе хоть немного!
- Нет, батюшка. Не раздаю.
Но в итоге раздавала все до копейки в этот же день.
Иногда Зоя подходила ко мне, но если рядом со мной находилась моя супруга, то Зоя всегда меняла свою тактику и не била меня, как она это делала по своему обыкновению, но говорила со слезами в голосе:
- Помолитесь за меня. У меня голова сильно болит.
Она говорила об этом часто, но не помню случая, чтобы я воспринял эти ее слова всерьез. Зоя, которая шпыняла меня на каждом углу, где только могла меня достичь, мною всерьез не воспринималась. Я попросту боялся ее и старался всеми для меня доступными способами всегда держаться от нее подальше.
Однажды я пришел в церковную столовую покушать. Сколько себя помню, на этом приходе в очень маленькой столовой огромного собора почти всегда было довольно людно. А тут захожу - и никого! Ни одной души... Только лишь во главе стола, на самом почетном месте, сидела... Зоя.
Увидев ее, я заметно скис. Ну, думаю, сейчас опять достанется, да еще и в столовой; сразу уйти даже и то не удастся. Но делать было нечего: раз пришел - надо было садится за стол.
Я подошел к аналою и привычным движением взял в руки поминальные записки. Вот тут-то со мной и произошло то чудо, о котором не смогу забыть теперь уже никогда.
Неожиданно для себя я вдруг почувствовал, что мысленно поминаю каждое имя не просто со вниманием, а так, как будто каждая поминаемая мною душа мне в этот момент вдруг стала роднее и ближе даже самых близких моих родственников.
"Надо же", - подумал я про себя, - "никогда так не получалось молиться, как сегодня".
Вдруг как гром среди ясного неба я услышал голос Зои:
- Хорошо молишься.
"Стоп", - подумал я про себя, - "а откуда она знает, что я хорошо молюсь, когда она даже и лица-то моего не видит? Я же к ней вообще спиной стою". А она вдруг таким уверенным и спокойным тоном:
- Хорошо молишься.
Внутренне я сразу же насторожился, но вида не подал. Молча подошел к окошку раздачи, взял свой суп и сел за стол несколько подальше от Зои, и начал есть.
То, что произошло дальше, невозможно описать никакими разумными словами.
Зоя, очевидно, сильно юродствуя, вдруг начала скороговоркой, очень поспешно и быстро, с неподражаемо детскими интонациями говорить:
- Когда я была маленькой... Мне было только восемь лет... А у меня родственники... Так водку пили, так пили... Сильно пили. Раз так напились, что воткнули мне топор в голову и выкинули меня на улицу, на мороз, в сени подыхать. А я лежу с топором в голове. По самый обух топор в голову засадили!!! По самый обух!!! Они думали, что я умерла. А я не умерла. Я лежу в сенках и пою. Хоть и мороз на улице был, а я все равно пою. Псалмы пою, а меня никто не учил... Меня Бог научил... Лежу я и пою псалмы. А родственники-то мои, как услышали что я пою псалмы, а ведь меня никто не учил..., так еще больше стали водку пить... А псалмам-то меня никто не учил...
Я в полном смысле слова остолбенел.
Ясно понимая всю необыкновенность происходящего и помня то, что Зоя прочитала мое внутреннее состояние как открытую книгу, когда я полминуты назад стоял у аналоя, я про себя подумал: "Ну ладно. Псалмы как поются - ей Бог открыл; Мария Египетская, к примеру, тоже неграмотная была, однако цитировала Святое Писание. Но чтобы восьмилетняя девочка, выброшенная на мороз (дело происходило в одном из храмов Сибири), с топором в голове, да еще и "по самый обух!!!", живой осталась? Это невозможно! Уж что-что, а медицину я немного знаю. Живым при такой травме не должен бы остаться никто, и тем более ребенок". Вслух я ничего не сказал. А только лишь подумал.
Зоя мне тоже ничего не сказала. Но то, что она сделала, осталось в моей памяти глубоко врезанным на всю оставшуюся жизнь. Она просто сняла с головы свой платок, скромно и неторопливо сложила его на своих руках кружочком, завязала концы платка руками и опять надела его на голову. То, что я в это время увидел, повергло меня в полный шок.
Я увидел ее голову. Голова ее очень напоминала своим видом разрезанное напополам яблоко, когда-то давно раздвинутое ударом топора "по самый обух", да так и не сумевшее соединиться... Было такое чувство, что я смотрю сквозь широко раскрытые створки черепа Зои, на ее ничем не защищенный сверху головной мозг. Кожа от старой раны была настолько тонкой и прозрачной, что я без всякого труда ясно и отчетливо успел разглядеть великое множество голубоватых тонких венозных сосудов. В яму, которая была наверху ее головы, я мог бы вложить целиком всю свою ладонь...
Не помню, как я доел свой суп и, глубоко потрясенный случившимся, вышел из церковной столовой в полном смысле слова вне себя... В моей голове стояла весь тот день только одна-единственная мысль:
«НАСКОЛЬКО ЖЕ ВСЕМОГУЩ БОГ!!! Да с Таким Богом даже и сама смерть-то страшна нам, православным, не должна быть! Ты же смотри - какое чудо!!!»
Одним словом, скучно мне в этот день уже точно не было. Стоило бы, наверное, и жизнь прожить, чтобы вот так вот запросто, воочию увидеть самое настоящее чудо, подобных которому даже в древних житиях святых-то сряду не прочтешь. Я был под очень сильным впечатлением от увиденного и услышанного в этот день.
Когда я рассказал об этом случае своему духовнику, то убеленный сединами маститый протоиерей о. Федор почему-то очень внимательно и продолжительно на меня посмотрел, после чего с задумчивым видом сказал:
- Я исповедую Зою уже двадцать восемь лет, и она мне об этом никогда ничего не говорила. А тебе почему-то сказала. Почему?
Я молчал. Мне нечего было ему ответить.
Когда же мы с женой решили уйти в монастырь и посвятить всю свою оставшуюся жизнь Богу, то Зоя встретила мою жену, заставила ее проводить себя до дома и передала мне - на дорогу в монастырь - один рубль.

Воистину непостижимы для нас, Господи, все глубины путей Твоих!!!
*
-------------------- * * * * --------------------
*
*
-------------------- * * * * --------------------

[о.Емельян (ученик)]

Если это правда, то это действительно ЧУДО...

[Михайлов Сергей]

Если это правда, то это действительно ЧУДО...

Абсолютная правда! В этом рассказе нет даже мелочей придуманных... Если бы не видел все своими глазами - другому мог бы даже и неповерить... Чудо подобное древним. У меня нет выдуманных сюжетов. Выдуманные мною главы и сценарии я всегда помечаю соответствующей пометкой.

С уважением и христианской любовью Сергей Михайлов.

[о.Емельян (ученик)]

А где и когда это происходило? Город, область?

[Михайлов Сергей]

А где и когда это происходило? Город, область?

Я не могу этого открыть. Свидетельства моей христианской совести должно быть достаточно для того что бы поверить... Я не хочу привлекать внимание общественности к тем приходам о которых я пишу. Не все хотят известности! Все мои рассказы, а их не мало, и со временем будет еще больше, имеют под собою реальные события, но конкретные места где происходили события я не открываю никому. Нужно иметь терпимость к тому что я скрываю конкретные места событий описанные в моих рассказах... Если мне не изменяет память то это событие произошло в 1995 году.

Это все что я могу Вам сообщить.
С уважением и христианской любовью Сергей Михайлов.

[Михаил]

Сергей, я прочитал ваш рассказ про Зою. Нет и доли сомнения, что всё описанное вами, правда. В.Ф. Войно-Ясенецкий подробно описывал подобные, да и покруче случаи десятками, при тяжёлых ранениях во время войны, в очерках гнойной медицины. Он также уверял, что мозг в человеке не главное - хотите смейтесь, хотите нет.

[Михайлов Сергей]

Сергей, я прочитал ваш рассказ про Зою. Нет и доли сомнения, что всё описанное вами, правда. В.Ф. Войно-Ясенецкий подробно описывал подобные случаи десятками, при тяжёлых ранениях во время войны, в очерках гнойной медицины. Он также уверял, что мозг в человеке не главное - хотите смейтесь, хотите нет.

Смеяться над опытом профессора медицины, являющимся одним из основателей гнойной хирурги нет желания. Я читал его редкую книгу "Дух, душа и тело". Кажется это оттуда. Спаси Господи!

С уважением и христианской любовью Сергей Михайлов.

[Михаил]

Смеяться над опытом профессора медицины

..православного Епископа и лауреата Сталинской премии - что само по себе, лично мне, сразу внушает доверие.

Я читал его редкую книгу "Дух, душа и тело". Кажется это оттуда. Спаси Господи!

От туда, от туда, я её читал несколько раз - там он говорил о несколькил таких случаях, и о том, что всё подробно описал в своих трудах.

[Михайлов Сергей]

..и лауреата Сталинской премии - что само по себе, лично мне, сразу внушает доверие.

Не возьмусь судить о личности Сталина (не люблю политики), но в во время его правления не за ВЫДАЮЩИЕСЯ труды, премии просто так никому не давали... это уж точно. Халявы не было. А труды Войно - Ясенецкого и до сего дня, изучают медики во всем мире!

[Михаил]

..но в во время его правления не за ВЫДАЮЩИЕСЯ труды, премии просто так никому не давали... это уж точно. Халявы не было. А труды Войно - Ясенецкого и до сего дня, изучают медики во всем мире!

Согласен с вами до последней буквы включительно!